10: 25.

Он нехотя открыл глаза.
Это утро, скорее всего, обещало стать началом чудесного дня. За окном слышалось негромкое щебетание птиц, яркий солнечный свет пробивался через неплотно зашторенные окна. Шиндо сладко потянулся и инстинктивно пошарил рукой по простыне рядом.
Конечно же, его уже нет.
- Юки? – негромко позвал розоволосый певец и, не надеясь услышать ответа.
Это стало уже привычной игрой. Ночью Юки спит, отвернувшись от него, Шуичи из кожи вон лезет, чтобы быть рядом, обнять, прижаться. Но единственная реакция, которую юноша может получить – это, в лучшем случае, равнодушное мерное сопение.
Почувствовав, как тугое кольцо обиды стягивается вокруг него, Шуичи поднялся.
Яркое, светлое утро перестало быть таким в одно мгновение. Шиндо никогда не говорил блондину, как ненавидит просыпаться один. Да и разве произвело бы это на писателя хоть какое-то впечатление? Вряд ли…
Шу тяжело вздохнул, и, пытаясь пригладить свои растрепанные волосы, пошлёпал на кухню. Эйри не было и там… Парень с ненавистью взглянул на дверь кабинета, которая даже сейчас было плотно закрыта.
«Он работает», - мысль была не слишком убедительной, и совсем не успокаивала.
Хотелось ворваться в эту злосчастную комнату, наорать на Юки, заставить его хоть как-то обратить на себя внимание.
- Что тебе нужно от меня, мелкий придурок? – негромко проговорил Шиндо, копирую манеру романиста.
Это немного подняло настроение.
В конце концов, сегодня он не собирался допускать с любовником ссор. За последние несколько недель, наконец-то выдался выходной, и Шуичи собирался провести его с Юки, пусть у того будут даже свои планы.

Побродив по квартире несколько минут, Шуи заскучал. Все-таки, какое-никакое уважение к работе Юки, он имел. Точнее, имел представление о том, что это самое уважение должно у него быть.
Выйдя из ванны, и энергично вытирая мокрые волосы полотенцем, Шуичи, не особенно заботясь сколько шума издаёт, шлёпая босыми ногами по полу, направился на кухню. Его грела идея, что блондин, возможно, не будет слишком зол, если его потревожат чашкой чая.
Лишь секунду колеблясь, добавлять сахар или нет, Шиндо решил эту проблему так, как обычно привык справляться со всеми трудностями – прихватил с собой сахарницу.
Аккуратно балансируя подносом, с двумя чашками горячего напитка, от которых поднимался легкий аромат, парень толкнул дверь кабинета и вошел спиной вперед. При этом слишком резко развернулся, чашки покачнулись, рискуя пролиться на Шуичи.
Переведя дух, Шиндо исподлобья посмотрел на Юки. Затем его бровь поползла вверх, ожидая реакции писателя на своё вторжение.
Он давно привык игнорировать холодный взгляд, но всё еще не мог отделаться от ощущения, что Юки всего лишь только терпит его присутствие рядом с собой.
«Он меня любит!», - в который раз пытался убедить себя юноша.
- Юки! – получилось громче, чем хотелось, - Ты занят?

Шу недовольно поморщился. Почему нельзя просто улыбнуться и сказать что-нибудь приятное? Если бы Юки сделал для него что-то подобное, счастью Шиндо не было бы предела. Но это пустые мечты… Кажется, Эйри на подобное проявления симпатии не был способен. Хотя, ведь совсем недавно, Шуичи казалось, всё будет хорошо. Похоже, Юки никогда не измениться…
Разочарованно вздохнув, парень поставил поднос на указанное место. Но сдаваться он не собирался. Сегодня он твердо решил, что игра пойдёт по его правилам.
И, чёрт, почему Юки так блестяще красив! Шуи перемялся с ноги на ногу, представляя как выглядит, взлохмаченный, в широкой футболке, босой. Он закусил губу и выдавил из себя улыбку, которая, впрочем, почти сразу стала искренней, широкой и счастливой. Юки с ним, и никуда он не денется больше.
Оглядев кабинет и не найдя места, куда можно присесть, Шиндо решил пристроиться на письменном столе романиста, проигнорировав заявления о том, что тот занят.
- Знаешь, а мы могли бы куда-нибудь сходить сегодня, м? – доверчиво захлопав глазами, проговорил певец, - такой отличный день…

Теперь, когда Шиндо считал себя полноправным жильцом этой квартиры, он не стеснялся показывать всем своим видом, как сильно его раздражает то, что Юки курит. Тем более, что со здоровьем  последнего не все было так уж в порядке. До сего момента он не позволял себе открыто выступать против этой вредной привычки, но сейчас…
И черт дернул его потянуться, вытащить сигарету из пальцев блондина, и с легкой улыбкой, раздавил её в пепельнице.
Конечно же, Шуичи отдавал себе отчет в том, что может последовать за таким поведением, но разве Юки не любит его? К тому же, он поразительно красив в это утро, а Шиндо слишком сильно погрузился в то своё воинственное настроение.
Примерно такого ответа, он и ожидал от писателя, а потому продумал еще один вариант развития событий. У Эйри не получится сегодня от него отвязаться. Если романист не хочет никуда с ним идти, Шу может придумать что-нибудь другое. Например, валяться весь день вдвоём у телевизора, с попкорном и смотреть глупые американские комедии, или драмы. Интересно, как Юки прореагировал бы на внезапно расплакавшегося на его груди любовника, опечаленного грустной концовкой фильма? Шиндо пообещал когда-нибудь обязательно проверить.
Он погрузился в свои грезы и потянулся, чтобы поцеловать блондина, искренне веря, что это будет достойной платой за уничтоженную сигарету.

Вот такой реакции, Шиндо не ожидал. Конечно, он знал, что Юки не самый нежный и ласковый человек, и отдавал себе отчет, что, возможно, пересек непозволительную черту, но Юки мог бы и более сдержанно отнестись к этой маленькой шалости. И, в конце концов, что такого он сделал? Неужели, это действительно такой серьезный проступок?
Шуи слабо пикнул, когда над его головой разбилась пепельница. Подбородок предательски задрожал, когда дверь за Юки захлопнулась.
Почему нужно быть таким жестоким?
Какая ирония, первое, что подумал Шиндо, когда Эйри перекинул его через плечо, было то, что блондин тащит его в спальню. Поэтому Шуичи и не сопротивлялся, несмотря на крайнее удивление. 
Как же можно быть таким наивным?! Певец всё еще не привык к тому, что иногда Юки ведет себя с ним чересчур резко.
Слезы покатились как-то сами собой, вскоре перерастая в громкие рыдания. Шиндо вдруг почувствовал себя ужасно разбитым, маленьким и одиноким.
Свернувшись клубочком на диване, куда его не церемонясь, бросил писатель, уткнувшись лицом в подушку, Шу позволил себе поддаться тем чувствам, что бушевали в его душе. Громко плача, всхлипывая и что-то невнятно бормоча о жестокости и холодности, Шиндо ничего вокруг не замечал кроме своей обиды. Этот прекрасный день, Юки снова превратил в нечто ужасное. Почему он должен это терпеть? Потому что безнадежно любит его…
От этих мыслей, Шиндо расплакался с новой силой.

От непрекращающихся рыданий у Шиндо разболелась голова, слёзы не приносили желанного утешения, вместо этого всё ярче и глубже чувствовалось отчаяние и опустошение. Все вдруг потеряло смысл, осталась лишь тупая боль от сказанных Юки слов и звон разбившегося стекла, что до сих пор отдавался в его ушах.
Он не слышал, как дверь снова открылась, и в комнату вновь вошёл Юки. Шуичи, казалось, совсем ничего не понимал.
Он цеплялся за шею блондина, утыкаясь носом в его шею, шумно втягивая воздух и громко всхлипывая. Это была почти истерика. Сейчас Шуичи выплескивал с этими слезами всё, что накопилось у него за это время. Эмоции накопились. И еще он не мог поверить, что Юки, правда, сейчас с ним. Обычно, он так никогда не поступал, оставляя Шуи одного, пока тот достаточно не наревется, и не приползет ждать его, сидя на полу в коридоре у двери кабинета. Сколько раз Шуичи засыпал так? Он уже и сам не помнил.
Юки что-то говорил, но Шиндо не слушал, он лишь согласно кивал, сам не понимая, на что соглашается. Он тесно прижался к любовнику, обнимая за шею, и пытаясь вытереть мокрое от слез лицо тыльной стороной ладони.
Когда рыдания немного утихли, Шиндо поднял покрасневшие глаза на Эйри и сдавленно проговорил:
- Я не хотел тебе мешать, Юки, - казалось, только теперь певец заметил, что на блондине нет рубашки, голос его предательски сорвался, и причиной тому была отнюдь не только что прекратившаяся истерика, - Я хотел только немного побыть с тобой…
Еще один громкий всхлип вырвался из груди Шуичи, и он спрятал лицо, положив голову на плечо писателя.

Но для Шиндо эти успокоительные слова, значили гораздо больше, чем Юки мог предположить.
- Ты только что назвал меня по имени, - прошептал Шуичи уже более бодрым голосом. Глаза его, всё еще прозрачные от слез, заблестели. Какая муха укусила Юки? С чего вдруг он вел себя так, как будто виноват? Нет, он и был виноват, но его поведение говорило о том, что вину он признаёт, а это уже что-то новенькое…
Шиндо уже окончательно успокоился и  понимал, что сейчас может быть у него есть единственная возможность узнать, что же в действительности к нему чувствует этот холодный романист.
Тогда, в Нью-Йорке, ему казалось, что он хорошо понимает Эйри, и Шуи ждал, что Юки как-то откликнется на его чувства, но этого не произошло.
Напротив, писатель стал еще сдержаннее и как-то замкнулся. О причинах Шиндо никогда не спрашивал…
- Ты любишь меня, Юки? – тихий шепот у самого уха блондина.
Шуичи боялся взглянуть в золотистые глаза, а потому обвил шею блондина руками, прячась и боясь пошевелиться. Он задал вопрос, на который и сам очень боялся получить ответ, но если любовник так сейчас себя ведет, разве это не говорит о его любви?
Шиндо вздрогнул, слова сорвавшиеся сейчас с губ казались большой ошибкой.

Шиндо вздохнул. Да, большего он и не ожидал. Шуи так привык слышать резкие слова от Юки, что сейчас совершенно не понимал как себя вести. Это напоминало тот случай, когда он увидел слёзы в глазах Эйри. Видеть любовника таким было непривычно и …больно?
Что ж, в любом случае, это было уже что-то. Это не было «заткнись, мелкий придурок»…
«Я ему дорог», - осознавая, что получил ответ, которого так давно ждал, (а Шиндо легко прировнял эти слова к признанию), юноша широко улыбнулся.
- Конечно, пойду! – Шуи никогда не упускал возможности сходить с Юки куда-нибудь, и стоит ли говорить, что Эйри едва ли не первый раз сам предложил взять его с собой.
А уж то, что блондин сказал, что будет рад его видеть!
«Я приношу ему радость!», - обезумев от счастья, Шуи едва не запищал.
Он поудобней устроился в руках писателя, дотягиваясь губами до щеки блондина.