Что больше всего любил Шиндо? Еще некоторое время назад певец мог предоставить длинный прономерованный список, в который бы входил неизменно Рюичи Сакума, Кумагоро, ванильное мороженное с белым шоколадом, воздушный рис, вишенки, печеньки, и множество всевозможных приятных мелочей, который вызывали на его губах счастливую улыбку. Теперь же, хит-парад состоял из одного имени, обведенного жирным шрифтом, и мысленно украшенном россыпью из блесток и сердечек.
ЮКИ!
Шиндо откровенно забил на работу, снова отмазываясь от Кея и Сакано уже почти совсем прошедшей болезнью. Причем, он даже не пытался скрыть счастливого голоса, бодро проговаривая слова в трубку, и прежде, чем менеджер смог бы что-то возразить, нажал на кнопку сброса вызова. Позже, все звонки из NG Records, Шуичи предпочел проигнорировать.
Он валялся на кровати и думал о том, что… нет, точнее, он восстанавливал по секундно события вчерашнего утра, признание Юки. Снова эта мысль вызвала счастливую улыбку, абсолютно детское болтание ногами, и легкий румянец.
Шу даже не смущало присутствие Тацухи в квартире, который, кстати, вел себя довольно тихо. Вполне вероятно, потому, что сам певец из комнаты показывался крайне редко, большую часть времени, занимая свою голову мечтаниями и радужными перспективами дальнейшего развития отношений с любовником.
Он тихо напевал песню Nittle Grusper из последнего альбома, прикрывая глаза ресницами и слушая, как тикает секундная стрелка, отсчитывая минуты до возвращения Юки из издательства, встреча с редактором у которого явно затянулась более обычного, и, самое страшное, кажется, еще не скоро должна было окончиться.

Шиндо лениво повернул голову, и чуть не поперхнулся. Слова песни застряли у него в горле, а в голове крутилось только «Юки, что ты сделал со своими волосами?». Конечно же, о наличии в доме гостя, воодушевленный мечтаниями, Шиндо успел забыть.
- Тацуха, ты куда это в таком виде? – Шуи приподнялся на локтях, - Клёво, конечно… Но это та самая футболка, что Юки….
Шиндо во время оборвал себя и сильно покраснел, стараясь смотреть куда-то в сторону, лишь бы не на наглое лицо брюнета. В его памяти мгновенно всплыли картины маленького недавнего приключения любовников, которое положило начало всем этим прекрасным событиям.
- Вообще-то, это моя футболка, - Шуи не смог удержать смешка, отмечая про себя, что оба брата Уесуги проявляют какую-то страсть именно к этому предмету его гардероба.

- Что? Я? – Шиндо уперся руками в плечи брюнета, тем самым сам откидываясь на кровать, - И даже если так, Юки меня любит, и он тебе не поверит…
Шуи очень бы хотел придать своему голосу уверенности, но это у него совсем не вышло. Слишком долго и слишком часто, он натыкался на непонимание Эйри, когда тот верил и слушал кого угодно, но только не его. Пора приручаться к мысли, что теперь будет по другому. Будет же? Почему же тогда уверенность так и не пришла. И у Шиндо не получилось скрыть это от Тацухи.
- Слушай, может пойдешь, Рю послушаешь? У меня есть здесь диск с его клипами, - Шиндо нервно икнул под пристальным взглядом темных глаз, выражение которых было до боли знакомо. Причем, у Тацу получилось перенять именно ту манеру Юки, когда писатель не был груб, и после такого поведения у них, как правило, был секс. Поэтому, Шиндо вдруг стал смирным, он не знал, как правильно себя вести с человеком, который имел практически одни лицо, манеру говорить, смотреть и вести себя как человек, которого он любил больше всего в этом мире. Отвратительное чувство дежа-вю не покидало певца, и он совершенно не мог выбросить из головы то, что в этой футболке, Тацуха выглядит действительно соблазнительно.
«Он же малявка!», - сам себя убеждал Шуичи, пока его щеки густо заливал красный цвет. А ведь эта малявка, может быть, куда взрослее его самого! Это несправедливо.
- Слезь с меня, дурак, - прошипел розововолосый музыкант, надеясь, что его воображение не сделает своё грязное дело и не заменит брюнета блондином.

Шуичи недоверчиво посмотрел на брата Юки, чуть склонив голову, как обычно смотрят на животных и глупых детей, а потом вздохнул и решился.
- Хорошо, .- певец понял, что всё еще будто защищается руками от Тацу, - Пойду я с тобой, дай оденусь хотя бы.
Немного поборовшись на кровати с парнем, который, видимо, решил, что сидеть на нем – замечательная идея, Шуи, наконец-то, смог скинуть его с себя. Он не был уверен, что поступает правильно. Всё-таки, из всех знакомых, Тацуха представлял собой наибольшую опасность, так как, Шиндо и раньше отличался богатым воображением, а брюнет поразительно походил на брата. С любым другим он мог бы справиться, но Тацу вызывал у него что-то, что было очень похоже по ощущениям, на то, что вызывает у него только Юки.
Он намеревался выпроводить юношу из спальни, но понял, что только потеряет время и лишние нервы, а потому повернулся спиной, наугад вытащил одежду и умчался в ванну, предчувствуя насмешливые взгляды, что посылал ему в след брюнет.
Через несколько минут, Шуичи, в темных джинсах, футболке и черной короткой куртке, с множеством клепок и ремешков, предстал перед глазами Тацухи. Он задумался на мгновение, потом достал очки и кепку, козырёк которой натянул пониже на глаза.
- Если меня изнасилуют фанаты, перед Юки сам оправдываться будешь, идёт? 

Шиндо нервно вздохнул. Тацухе он не доверял, и не только потому, что тот имел обыкновение домогаться. Пугала его непрекословная уверенность, в том, что балом правил, правит, и будет править исключительно он один, а кто не согласен – «Голову с плеч». Похоже, пора завязывать смотреть аниме, начинается какая-то фобия и выдумывание проблем на ровном месте. Дышать ровнее, и не думать о том, что этот брюнет чертовски похож на Юки. Особенно в этой одежде. Хотелось сказать ему что-нибудь дерзкое, но на ум ничего кроме «мелкий придурок» не приходило, и  Шиндо посчитал, что это словосочетание будет не эстетично применять к Тацухе, все-таки данное высказывание принадлежало другому человеку. Да и «мелким» назвать младшего Уесуги – язык не поворачивался.
- Кто тебе сказал, что я боюсь? – вскинул голову певец, и пристроился сзади, обнимая Тацуху за талию.
«Он что пользовался парфюмом Юки?!», - в ужасе подумал Шуи, вдыхая до боли знакомый запах.
Так,…  всё резко усложнилось. Руки Шиндо, обхватывающие брюнета начали мелко дрожать, Шу обнаружил, что стоит закрыть глаза, и по ощущениям присутствие Тацухи поразительно похоже на то, что чувствует музыкант в присутствие любовника. А этот запах сводил с ума. Шуичи зажмурился, склонил голову, прижимаясь щекой к спине парня, понимая, что сил бороться с самим собой, у него всё меньше и меньше.

Шуи растерянно наблюдал за Тацухой, пока тот уверенно прокладывал дорогу к барной стойке. Он вцепился в его рукав, и плелся чуть сзади, словно ребенок, что боится потеряться в толпе. А ведь ребенком здесь был именно брюнет. Шиндо помотал головой, чтобы прогнать от себя эти мысли. Этот ребенок уже давно вышел из детства и не стоит покупаться на его юный возраст, это Шиндо прекрасно знал.
«Я здесь только затем, чтобы не дать ему напиться!», - прокручивалась, словно на повторе, единственная мысль.
- Тацу, ты не будешь пить, понял? – голос Шуичи не был уверенным, а взгляд решительным. Юноша понимал, что должно быть младший Уесуги сейчас только рассмеется.
Но певец никак не мог выбросить из головы воспоминания о том вечере, когда единственный раз, видел Юки пьяным.
Шу низко склонил голову, так чтобы длинная, густая челка наполовину закрыла его щеки, залитые яркой краской. Он весь сжался, представляя, что будет, если Тацуха заметит его смущение – наверняка, какая-нибудь глупая, пошленькая шуточка.

Шуичи тихо и возмущенно икнул, когда Тацуха всунул ему в руки высокий бокал. Он слишком активно отрицательно замотал головой, привлекая к себе внимание присутствующих. Он оглянулся, заметив, что двоё молодых людей внимательно смотрят в их сторону, а потому мгновенно перестал сопротивляться, низко склонился над бокалом, едва приподнимая его от стола, и сделал маленький глоток…. Его глаза раскрылись шире. Коктейль действительно был вкусным, сладким, и приятно пах экзотическими фруктами.
Сделав еще пару глотков, юноша откинулся на спинку высокого стула, сжимая в пальцах бокал. Он чуть-чуть развернулся в сторону Тацухи и улыбнулся ему:
- А мне нравиться, - признался он, продолжая опустошать содержимое бокала, - Вкусненькая штучка. Странно, почему он так… называется?
Его щеки снова залила краска, уже приправленная легкой алкогольной дымкой. Шуичи вдруг почувствовал себя очень легко, и стал болтать на совершенно отвлеченные темы, в основном о музыке и Сакуме, благо эту тему брюнет всегда готов был поддержать. Высокий бокал его к тому времени совсем опустел и, поняв это, Шуи как-то расстроено посмотрел на Тацуху.

Самбука Шуи не понравилась. В отличие,  от предыдущего коктейля, этот пошёл не так гладко, Шиндо едва не поперхнулся, но всё же допил до конца. Легкость и какая-то нереальность происходящего сначала сбили его с толку, а позже певец понял, что ему нравиться это состояние.
Он потерял Татсу из вида, когда они оказались на танцполе, и растерянно озирался по сторонам. Столько двигающихся людей, оглушительная музыка, полумрак, прорезанный яркими мигающими огнями, Шуичи показалось, что он один, маленький и беспомощный, оказался среди беснующейся толпы во время какого-то, одним им известного, ритуального действа. И тут глаза зацепились за знакомую фигуру. Парень целовал девушку, смотря прямо ему в лицо. Этот взгляд, стройный силуэт, так напомнили ему другого человека, что Шу едва смог удержаться на ногах. Его ресницы взлетели вверх, губы приоткрылись, Шиндо показалось, что ему кто-то очень сильно ударил по лицу.
«Юки», - чертово воображение играло в злые игры с его сознанием. Он вдруг представил блондина точно в такой же ситуации, полупьяного, обнимающего и целующего незнакомую девушку.
Шуи больше не мог терпеть этого, это было больно и неприятно, и хотя он знал, что этот парень – не его любовник, все равно заставить себя на такое смотреть – было выше его сил. Прежде, чем подумать, он подошёл к Тацухе и схватил того за руку, отрывая брюнета от девушки под её возмущенное вскрик.
- Какого черта ты вытворяешь? – выкрикнул музыкант.
И в это же мгновение, ему пришло осознание, что не его это дело, с кем целуется младший Уесуги. Шиндо отпустил его руку и сделал шаг назад, на его лице снова появился румянец смущения.
- Эмм, прости, я пойду, выйду на воздух, здесь жарко, - затараторил Шуичи, не заботясь, слышит ли его брюнет, и шмыгнул через толпу к выходу.
«Что ты делаешь! Это не Юки! НЕ ЮКИ!!!», - пульсировала мысль.

Шиндо сдавленно вздохнул. Тацуха даже обнимал его, как Юки. Властно, уверенно…. «Мне нельзя пить», - как-то отвлеченно подумал юноша, - «В голову лезет всякая ерунда». Но почему-то идея сопротивляться объятиям – в эту розововолосую голову не пришла…
- Я тебя не ревную, - слишком поспешно возмутился певец, прекрасно понимая, как фальшиво звучат эти слова, - Просто подумал, что скажет твой брат,… сестра и отец, если узнают.
«Идиот, Шуичи, думаешь, они еще не знают, какой у них младшенький?», - услужливый, ядовитый, сладковатый внутренний голосок.
Когда Татсу закурил, глаза Шиндо полезли на лоб. Он курил точно так же, как это делает Юки. Небрежно зажимая сигарету между пальцами, - Шиндо всегда нравилось, как он это делает, но естественно, юноша не собирался этого признавать. Вообще, он хотел, чтобы Эйри бросил курить…  Но сейчас, смотря на брюнета, голос Шуичи почему-то дрожал.
- Я никогда не курил, - признался он, садясь рядом, - даже не пробовал.

Шиндо не совсем понимал, о чем говорит брюнет. А после, совсем не понимал, что он делает. Его губы на губах Шу – такие же, как и губы его брата. Это ощущение полностью захватило юношу, не давая возможности сопротивляться, откинуть руку Тацухи и сбежать, как он и сделал бы, если бы… Если бы что? Певец шире распахнул глаза – он не знал ответа.
Дым, такой едкий, кажется, заменил воздух. Шуичи не понравилось это ощущение, он втянул его в легкие и, едва не закашлялся, но Татсу крепко держал его. «Юки», - в который раз мысленно назвал он имя любовника. В голове было до приятного пусто. Колотилось только сердце, бешено, как колотиться только в присутствии писателя.
Он не нашел в себе сил отойти, высвободиться из объятий. Подсознание не забило тревогу, приглушенное алкоголем и наркотиком. Шуичи еще плотнее прижился к Тацухе, не отрываясь от его губ. Он не отдавал себе отчета в том, что делает. Больная фантазия Шиндо начинала делать своё грязное дело, - а именно, - модифицировать Татсу в Юки.

Мысли музыканта стали какими-то легкими и совсем прозрачными. Руки «Юки» блуждали по его телу, и у малыша-Шуи не возникло ни малейшего подозрения, что ситуация, сама по себе уже неправильная. В его иллюзиях, это были прикосновения любовника, такие легкие и нежные, даже, пожалуй, слишком нежные.
Шиндо не мог больше этого терпеть. Ему показалось, что если он сейчас не поцелует Юки – просто умрёт. Певец повернулся в объятиях Татсу, обнял его за шею, привлекая к себе, и прижался губами к губам. Требовательно, настойчиво, запутываясь пальцами в темных волосах. Ему было наплевать, что вокруг много народа, и поцелуй между парнями, вероятно, привлечет внимание. Шу просто ничего не соображал. Губы Тацухи не были мягкими, но такими чувственными, что юноша терял голову.
- Юки, - прошептал Шуичи в приоткрытые губы брюнета.
Его острые ноготки царапали тонкую кожу на коже младшего Уесуги. Шиндо сделал шаг вперед, прижимая Татсу спиной к стене всем своим телом.
- Люблю тебя, - почти не прерывая поцелуя, быстро шептал певец, - Безумно люблю…

Теплые руки Шуи скользнули под красную футболку Тацухи, свободно перемещаясь по подтянутому животу брюнета. Его губы, быстрые поцелуи, уверенные ласки – всё так напоминало Шиндо Юки, их недавние «приключения» на кухне. Его запах проникал, казалось, под самую кожу.
- Да, давай домой, - горячее дыхание певца обжигало кожу на шее брюнета, когда тот, наконец, смог оторваться от поцелуя и опустить голову.
Его неуверенно вело в сторону, идти было удивительно легко, хотя дорога как будто бы ровной и не была. Приступ мечтаний продолжался, и вряд ли обещал скоро закончиться.
Тацуха же, а мысленно не иначе, как Юки, вроде бы был уверенней. Впрочем, по-другому быть и не могло. Это ведь Юки! Его Юки!
Шиндо опустился за спиной брюнета на сидение его мотоцикла, крепко обвивая руками его талию. Едва Татсу нажал на газ, и они сдвинулись с места, певец улыбнулся и прикрыл глаза. Он не видел Уесуги, чувствовал только запах, пленяющий, соблазнительный. Шуи прижался губами к шее брюнета, чуть-чуть склонив свою голову на бок. Он так увлекся, дразня, едва касаясь губами, проводя языком тонкую дорожку, что и сам не заметил, как его руки опустились ниже, цепляясь за пряжку ремня Татсу.